Концерт начался на полчаса раньше обещанного: разогревающий Мадонну диджей Пол Оакенфолд встал за вертушки ровно в семь, хотя обещано было, что концерт начнется в половине восьмого. Впрочем, на фоне безукоризненно организованного прохода публики на стадион это было сущей мелочью.

Оакенфолд проработал час, развлекая публику ремиксами поп-шедевров. Среди них было несколько русских: Земфира, обработанная ранее диджеями ППК пьеса Эдуарда Артемьева и бессмертный хит группы «Технология» «Нажми на кнопку, получишь результат». Ему удалось развеселить публику, но между его уходом со сцены и появлением на ней зеркального диско-шара, из которого родилась богиня, прошло не менее полутора часов.

Эти полтора часа, конечно, трудно дались всем, кроме самых преданных фанатов Мадонны. Над головами летал дирижабль – для разогрева он сделал, кажется, больше Пола Оакенфолда. На трибуну на свое законное место за 8 или 10 тысяч рублей вышел Басков – трибуны аплодировали ему стоя, устроили овацию просто чтобы не замерзнуть. Для этого же трибуны сами с собой начали играть в «волну»: очевидно, целевая аудитория Мадонны та же, что и у футбола – или просто все телевизор смотрят? Или холодно?

Вдобавок перед концертом пошел мельчайший моросящий дождичек – ровно то, чего так не хватало нескольким десяткам тысяч фанатов.

Стадион, кстати, был полон процентов на 80 – если бы это была не Мадонна, это был бы шикарный результат.

Забавно, что трибуны с правой стороны от Мадонны были заполнены гораздо хуже, чем с левой: последние были почти полны, в первых были целые пустые кластеры. Понятно, почему это произошло: при покупке билетов через интернет система назначала места автоматически и, видимо, считала их от первого до последнего. Если уж зашла речь о местах, то деление партера на фан-зону, партер и зону для опоздавших было эффективным, но условным: при помощи доброго слова и ста рублей можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.

«Братан, Мадонна просто охренительно поет», – орал лысый молодой человек в очках своему другу в мобильный телефон. Это была грустная шутка: до концерта оставалось еще не менее сорока минут. Зато слова его оказались пророческими.

Примерно в половине десятого лампы на стадионе погасли и высветились вставшие на дыбы белые кобылицы, обрамлявшие сцену. На экранах стали показывать клип Мадонны с лошадками – тот, где она с голой спиной, хлыстом и трензелями в зубах, одновременно и лошадь, и наездница. А потом с неба спустился хрустальный дискотечный шар – и из него, как богиня из золотого яйца, родилась Мадонна, в полной сбруе и вооружении, всадница и лошадь, мученица и палач, женщина, давно вышедшая за пределы смысла.

В первой половине шоу было все понятно. Мадонна была никакая не поп-певица, не святая и не священница, разъезжающая по миру с тем, чтобы принимать от паствы исповеди (confessions) на танцполе. Она просто-напросто богиня, грейсовская Белая Госпожа, Астарта и Эпона – ночная кобыла, англ. Nightmare. Она родилась из спустившегося с неба золотого яйца, в цилиндре с конским хвостом, с уздечкой на лице и с хлыстом в руках, оседлала татуированного лысого жеребца и вместе с табуном слуг – других таких же человекоконей – стала скакать по сцене.

После этого она спела Like a Virgin, скача у стального шеста на мотоциклетном седле (кажется от Honda Magna, но уверенности в этом нет). Затем кони превратились в обезьян, и на песне Jump начался эротический паркур: гибкие мужчины прыгали по сцене через препятствия, влетали в «окна», подтягивались на турниках и создавали водоворот, как и полагается священным животным богини.

Ну и дальше случилась кульминация первой части концерта.

Сначала голос за кадром рассказывал страшные истории: о мальчике, которого пытался убить отец, о девочке, вынужденной с детства носить полную паранджу, ненавидящей себя и любящей боль, о черном подростке, связавшемся не с той компанией и поплатившемся за любовь к пистолетам. Во время каждого рассказа на сцене был один танцор, который иллюстрировал историю чудесным брейк-балетом. Каждая история, полная мучений, заканчивалась возрождением, нравственным воскрешением. А потом под примитивную органную фугу началось воздвижение креста – того самого дискокреста, блестящего стразами от Сваровски.

На нем висела Мадонна в коротеньких штанишках, красной блузке и терновом венце. Богиня и богохульница, перерождающаяся в мучениях и принимающая на себя грехи мира и не принимающая от него извинений.

Прошло всего около сорока минут от начала концерта. Следовало, собственно, после этого идти домой, чтобы не расплескать.

Эта тема поднималась еще несколько раз: когда на сцене была беснующаяся в клетке женщина востока, когда была война полов и подтянутые и ловкие амазонки во главе с Мадонной избивали своих мужчин, когда на экранах мелькали фотографии Мугабе, Муссолини, Берлускони, Ельцина, старшего Буша, младшего Буша, Франко, папы Ратцингера, Фиделя, Блэра, Пиночета и Путина… Но, собственно, после этого тональность концерта упала стремительным домкратом. Богиня превратилась в политического деятеля, который, в свою очередь, был разжалован в диско-звезду.

Божественная магия была растрачена: осталась певица, которая небезукоризненно интонирует, не играет голосом – за нее это делает диджей, и делает это уже двадцать четыре года.

Мадонна прочла публике мораль – Россия вот уже 15 лет как демократия, и поэтому все здесь присутствующие должны быть свободны, свободно выражать свое мнение. Она спросила, есть ли в зале кто-нибудь за мир, и спела с ними Give Peace a Chance. Она заставила зал спеть хором и спросить уже после концерта самих себя – что это было?